Когда в детстве тебе говорили, что никому нельзя доверять, ты только смеялась, смотрела на одуванчики и думала, какие же глупые взрослые
Сейчас ты еле-еле понимаешь, что ты сама уже взрослая, а одуванчики превратились в вино.
И никому нельзя полностью доверять, потому что люди - прекрасные создания. Они интересные и непредсказуемые.
Когда ты смотришь на них, ты чувствуешь щемящее чувство жалости и умиления.
Никому нельзя доверять, а тебе - особенно. Потому что причины не выслушают, отговорки глупы и глубинно тебе слишком на многое плевать.
Не доверяй обещаниям, не доверяй людям, не доверяй городам.
Целее будешь
Только одному верь.
И был один прекрасный стих

"Входи же, мой мальчик-сердце-в-железе,
Я расскажу тебе сказку о Лесе,
Который внутри у тебя."(с)

---

Ты упрямо размазываешь чай по новым листам. Листы хранят очень важную информацию, не сакральную, конечно, но полезную. Про травы, про ворожбу, про поля.
Но слишком белые, а таких белых не должно быть, да и не бывает.
Душа натянута, как струна. Ты шепчешь людям вокруг "Заткнитесь, заткнитесь", а они не слышат. Они не видят и не понимают, что ты упустила сказку, выпустила из рук, как птицу, и она упорхнула, оставив твою скучную, серую голову в поле.
Ты отчитываешь час, будто что-то изменится, если ты изменишь ме-сто-по-ло-же-ни-е.
Твой социальный статус: жилет для чужих слёзок.
Ты отдаешь бумаге (почти, о современный мир) себя, выпускаешь, как затхлый воздух.
И берешь новое, бесконечно новое.
Этот мир - ты слышишь меня? - так вот, это мир за-ко-сте-нел.
Ты - не огонь, хотя знаешь огонь (но не уверенна, ты только в трёх уверена).
Послушай про бе-ссмы-сле-нность (теплотрасы! птицы поют за окном, слезы льются из груди, а у вас теплотрасы!)
Что же это за купол, которым тебя пытаются накрыть?

---

Тайна варенья из одуванчиков на самом деле никакая не тайна.
Вам просто нужно выйти в лес, обязательно в лес, ведь те одуванчики, которые растут во дворах нахватались всякой грязи и плохих манер. В лесу найти самую солнечную полянку (кстати, не забудьте посмотреть наверх и проверить, на месте ли солнце - это тоже очень важно). Там, среди моря из травы и растут эти жёлтые цветы, которые некоторые называют сорняками, но это очень грубо, и, надеюсь, вы не такие.
Дальше начинайте ваш сбор. Вам нужны только яркие головы, вы сейчас немного палач, но палач нежный, ласковый. Так что пойте, даже если не умеете. Вообще почаще пойте, лес и природа это оценят.
Если цветок уже занят пчелой - оставьте его. Пчелы - создания обидчивые.
Когда набрали столько, что в ладонях уже не умещается, идите домой, садитесь на пол, включайте фильм и начинайте отсеивать. Это долго, но куда торопится, если жизнь длинная, а цветам, пусть и сорванным, нужна ласка? Зеленую часть - на выброс, а желтую - в кастрюлю.
Когда, спустя много часов, вы закончите, сварите сироп. Чуть меньше половины кастрюли, и сахара, сколько есть и сколько не жалко.
Когда вода станет сиропом, опустите туда одуванчики. Вода должна покрывать их чуть-чуть, так, чтобы некоторые, особо наглые цветы, выглядывали наружу. Помешайте и доведите до кипения, а потом снова варите четверть часа.
Теперь оставьте будущее варенье в покое. Оно устало ничуть не меньше, чем вы.
Вернитесь утром, пролейте сироп через дуршлаг, а одвунчиковою массу отожмите.
Попрощайтесь с ней и расстаньтесь.
Теперь варите сироп еще четверть часа, добавьте лимонный сок и дальше ставьте на огонь на столько, насколько душа желает, но желательно до загустения.
Разлейте варенье по банкам и пусть остывает.
Всё, готово.
В следующий раз можно сделать и вино.)

---

Ведьмино счастье.

Ты забиваешь иногда саму себя какими-то глянцевыми тошнотворными личностями, а потом долго плачешь, оставаясь в одиночестве.
В душе будто что-то рвется, ты убежденна, что это алый дракон летит прочь из клетки условностей.
Поклянись себе, что ты никогда больше не забудешь. Не забывай свой дом.
Сейчас самая пора ходить босиком. Сейчас ты можешь быть собой.
Кланяйся и целуй всех этих людей, что тебя принимают. Ляг в высокую траву и вой на луну.
Танцуй, пляши и плачь от счастья.
И никогда больше не уходи от себя.
Вчера вы сделали такую важную вещь, а теперь ты живешь.
Спасибо тебе.
Спасибо.

---

Ты не ожидала, что это заденет тебя так сильно. Ты вообще ехала просто так, за компанию, отшучиваясь, что будешь Игорем – вечным помощником доктора Франкинштейна. А потом уже проехала-переехала и твоя голова ухватила то, что всегда было слишком далеко от тебя.
А еще (пусть тебя все простят) но ты, по какой-то неведомой причине не была рыжей, но сама себя (и сам, чуть ниже) воспринимал только так. Как всегда. Потому потом, увидев зеркале что-то цвета шоколада, ты поморщилась, грустно вздохнула и написала лучшему другу «лучший друг, мне нужна огненная краска». Поэтому сейчас всё как надо. И, проси простить, рассказ о том тоже будет с огнем.
А тем не менее.

Гислен без-имени

Небо над собором серое, и хотя время суток и претендует на ночь, оно всё равно всегда остается серым. В других графствах не так, кто-то говорил когда-то. Там оно может быть и голубым, и красным, и оранжевым, и фиолетовым. Здесь тоже конечно, оно и голубое, и красное, и оранжевое, но всегда в нём есть эта серая примесь, будто это и не небо вовсе, а просто огромный камень, который кто-то пытается украсить, но краска всё равно шелушится и спадает каждый раз.
Она летит вниз и приносит с собой ночных гостей. Не таких, как мы: чужеродных, ярких, поломанных, искривленных.
Это Господь своей дланью покрошил лепестки, а вышли люди. Они нарушили наш покой, раскололи серое небо и грохотом разбудили всех вокруг.
Ввалились. Закричали. Зашумели.
У них на руках – тела. Одному явно уже бесполезно помогать, а вот второму ещё можно попытаться, если Отец позволит. А Отец не позволяет, он тоже вваливается, кричит и шумит, но меньше чем гости. У него есть право, ибо как они посмели просить помощи для ведьмы? Не знаю, но чужой Брат, так нелепо одетый в рясу цвета чужого неба, ухмыляется (как?), начинает требовать (как?), и пререкаться с отцом (как?). Я беру живую ведьму на руки, хотя почему-то никто из её сопровождающих это не сделал, и несу в келью. Она дурно пахнет, она истекает кровью, она стонет, она жжется. Я хочу бросить её прямо здесь. Или в окно. Если бросить её в окно – то никаких проблем не будет, но это не выход.
Поэтому я бросаю её на кровать. Рядом с трупом. Мне сказали бросить её на кровать рядом с трупом, хотя я и ответил, что идея не хороша. Но кто они такие, чтобы слушать, раз они не сообразили раненную девушку на руки взять?
И они лежат рядом. Нынешний мертвец и будущий мертвец. От нынешнего мало чего осталось, разве только грешная душа, за которую стоит помолиться.
Господи, спаси эту грешную душу.
От будущего мертвеца – раны на лице, сломанная нога, вырванные ногти.
Ведьма лежит. Ведьма стонет. Милосердно было бы избавить её от страданий, но она не наша, а значит, следуя закону человека, мы не можем с неё ничего сделать.
Ведьма кричит. Ведьма бредит. Вокруг неё суетятся люди. Слишком долго. Явно дольше того, чем она этого заслуживает.
Ведьма просыпается. Ведьма ужасается. Она не узнает своих, кидается на чужих, отказывается говорить. Но мне нет дела до её правды, что с неё было и что с неё будет. Ведьма просто бесконечно причитает, и я стараюсь убить в себе желание избавить её от страданий.
Ведьма видит рядом труп и кричит ещё больше. Труп уносят.
Я же говорил.
Отец покидает нас и уводит с собой чужаков. Только юная графиня рвётся назад, кричит. Они все всегда кричат, если их что-то не устраивает. Но Брат выпроваживает её вон, и с ведьмой мы остаемся втроем. Она забивается в угол, смотрит на нас с ненавистью, а из её живота льётся на серый пол нашего забора кровь.
Её жизнь алая и липкая. Она выбивается и выплескивается за пределы собора.
Дьявольское отродье.
Красный это...

Когда-то, лет двадцать назад, Эдуард сказал, что мои волосы в крови и это значит, что я сам посланник Дьявола на этой земле. Я заплакал и Эдуард заплакал тоже, потому что нельзя такое говорить своим братьям, даже думать о таком нельзя. Он знал это, но он был зол, поэтому он, плача, повторил свои слова. А его волосы были светлыми, почти серыми, и он страшно этим гордился. Я подавил в себе греховное желание срезать его локоны. Я ударил сам себя за это плетью, и другой Отец похвалил меня, хотя и не знал причины.
Потом я молился Господу о том, чтобы он изменил мои волосы. Чтобы они стали серыми, как у Отца Инквизитора. Но Отец услышал это и ударил меня плетью три раза, ибо думать о таком греховно и внешняя оболочка только мешает истинному пути.
И я читал книги, и жил дальше, а Эдуард дразнился, и другие дразнились. Мы стояли во дворе, и они не хотели идти со мной. А потом на Эдуарда упала ветка рябины, прям при мне упала, и при Отце. И при других. Инквизитор сказал что рябина – растение Господа и ушел.
А я сообщил Эдуарду, что иметь рябиновые волосы – значит быть избранником Божьим. И Эдуард согласился со мной, потому что ничего другого ему не оставалось.
С тех пор мы снова играли вместе.

С тех пор прошло много времени, у нас нет красного. Почти нигде нет, даже в серо-закатном небе. А вот эта ведьма его принесла.
Мы с Братом удерживаем её, а она рвется, кричит, извивается. Она одержима, бедное дитя. Если бы она жила в нашем графстве, то давно бы освободила свою душу.
Брат говорит, что сломает её пальцы. Я говорю, что никто её не тронет. Брат кричит, что она посланник дьявола. Я шепчу, что её близкие рядом.
И когда Брат уходит, а бедное отродье снова бредит, я сажусь на пол. Говорю, что не хочу больше ничего узнавать, поскольку я уже все знаю. Говорю, что хочу, чтобы ей было хорошо.
Господи, освободи эту несчастную от оков.
Она говорит с собой, рычит и шипит. Всё в порядке. Это одержимость.
Я могу узнать больше, но врывается Отец. Говорит охранять дверь.
И мы с братом стоим с той стороны, слушаем крики, слушаем стоны, слушаем мольбы. Гости сидят рядом как не в гостях. И тот, что цвета неба, смеется над нами, хотя сам же и грешен. Он пьян, он безумен. Он не хотел избавлять деревню от ведьмы, но всё равно избавил. Он шумит.
Господи, избавь наш собор от чужаков.

В молитве время растягивается и за дверью уже тишина. Если несчастная мертва… но нет. Просто Отец берёт у неё покаяние, хотя всё, что она хотела – это смерти.
Через ещё одну бесконечность гости собираются покинуть наш дом. Графия стоит напротив Отца, её глаза и щёки горят, как пламя, как мои волосы, как рябина. И Отец как скала напротив. Она красива. Настолько красива, что мне придется бить себя плетью тридцать раз.
Гости покидают наш собор.
Сорок земных поклонов, чтобы очистить наш дом. Крест каждый раз звенит.
Господи, спасибо, что избавил наш собор от смуты.

Я верный слуга своего Господа. Я – верный слуга своего Отца. Слишком ревностный.
Отец хочет избавить людей от соблазнов и пороков.
Нужно уродовать их лица, Отец, и тогда похоть не соблазнит их. Нужно разрушать их семьи, Отец, и тогда лень не сломит их. И если вам нужен кто-то, кто рискнет жизнью, Отец, то это буду я.

Это не я, так решает Отец. И это бьет меня сильнее, чем плеть.

Графиня возвращается в наш собор, и я заплетаю её волосы в косу окровавленной тканью. Завтра их обрежут.
Графиня снова горит. «Как вы можете так жить?» спрашивает графиня , и я не отвечаю ничего, либо говорю слишком много, а это мне не дозволено.

Мы с Братом поймали ведьму, что шасталась у нашего храма, нашего святилища, нашей обители. Мы бросили её на бетонный пол перед Отцом нашим, а она шипела и смеялась. Я держал её за волосы, Брат - за руки, а Графиня сидела на диване и прятала лицо в ладонях.
Дьявольское отродье сбежало от своих. Они нарушило закон на нашей земле и Отец её прощает. Он не будет её убивать, он говорит «отрежьте её уши, выколите ей глаза и вырвите язык». Я стараюсь переубедить его, но воля Отца непреклонна, и брат уводит ведьму прочь. Я же увожу прочь Графиню.
Господи, помоги Отцу найти свет.

Она бросается на решетки. Она говорит мне много разных вещей. Она спрашивает у меня много разных вещей.
А я говорю, что правители не слепы. Они не горят. Они не железны.
Я знал когда-то слишком много, пока не осознал, что всё что мне нужно – это знание Священного писания.
Я знал, и я не забыл.
И я говорю ей об этом. А она смотрит и понимает, хотя всё ещё горит. Она слушает, принимает мои советы, и снова и снова спрашивает у меня что-то. И я отвечаю ей.
Я не говорил идти против её отца. Я не говорил дождаться смены нашего Отца. Я не говорил завести союзников. Всё это сказала она сама.
В той келье прошла новая бесконечность. Совершенно новая, даже не серая, порочная грань бытия, где всё ближе к мирскому, чем когда либо. Эта грань, за которую мне снова придется бить себя плетью, потому что интерес – это грех.
Не знаю, грех ли политика, но почти уверен что - да, грех.
Но если Господь послал мне ум, а этой девушке шанс – значит, он хотел чтобы я помог ей стать достойным правителем.
Господи, помоги мне пройти этот путь.

---

Ты помнишь те времена, когда трава была зеленее, мороженое - дешевле, хлеб вкуснее, а крапива не жглась?
Так вот, эти времена всегда были полгода назад, либо будут через полгода.
А на проверку они идут сейчас.
Слишком тривиально, но у тебя снова зеленая шляпа прикрывает огонь. Так что.
Живи.

---

Чек-чек-чек
Земля вызывает майора Чайку

---

Planet Earth is blue
And there's nothing I can do


Смысла нет, всё в стол
Прыгай перед теми, кому даже не интересно, на что ты год жизни потратила
"Вы самое слабое звено, нахрена вы нужны?"
Ты бы поостереглась новое начинать, можно пересказать просто тому, кому надо
Но уже слишком ты любишь это дело
Очень бесполезное, но такое близкое

Не этого ты ожидала, когда поставила точку

---

О, да!
всёёёё
всёёёёёёёё
я еще не могу разобраться со всякими самоиздатами
но
но!
Я закончила книгу!
Всё, душа спокойна и свобода

скачать

www.dropbox.com/s/x03s8kybkv30h6a/%D0%93%D0%B8%...

запись создана: 01.12.2015 в 12:35

@темы: пейсатель

---

Ты пыталась освободить себя походом в Лес, но Ян забыл ключи
И нет даже возможности, кроме двух шагов направо
Хоть вой, хоть плачь
Культивировать собственную печаль - это одно, это прихоть
Испытывать дискомфорт в собственном бытие - это другое, здесь более радикальные меры нужны

---

Ты находишься в перманентном состоянии предистерии
А на кухне пахло Францией еще позавчера

---

Раздражение волной находит и снова убывает
Мы не живем, мы выживаем
Вся система на это рассчитана, это если пренебречь кухонными разговорами о несправедливости бытия и посмотреть свежим взглядом, глазами очевидца
Вес смысл теряется. Всё.
И во многом мы сами виноваты, но как же другие, богаче, успешнее, прозябающие в серой тоске уродливых расчесок?
Кому же пришло в голову изуродовать страну потрепанными грязными камнями, и назвать сиё творение "дома"?
Не так дома должны выглядеть. У этих людей даже дома-то и нет, они выживают, чтобы получить иллюзию того, что и есть куда возвращаться.
Порочный круг получается.
А вот тебе некуда двигаться, ты застряла на низших слоях общества и наслаждайся этим. Вечный торгаш в клаке.
(Хотя что й то ты ноешь, магазин-то элитарный, хах)
Но нет. У тебя очень много отличных уловок и мыслей о мирском в целом, о возможностях человечных, а не профессиональных, но сейчас, когда ты заперта в этом городе и чуть ли не до воя хочешь уехать, каждый раз закатывая бессмысленные, некрасивые истерики, - сейчас это неважно
Ведь в груди камертоном ноет о

@темы: поноем!

---

Ты рисовала карту несуществующего города, и каждый штрих, изображающий море, отдавался шумом волн по бумаге
Каждый город - портовый и окружен лесом
"Птица в клетке" - тошнотворно-тривиальное определение, но куда же от него деться
Лучше, сем "тюлень в зоопарке", поверьте

---

Сегодня в небезызвестной газетенке, названной в честь механических подземных червей, мелькнула цитата кого-то крайне умного
Примерно как: "Вот из-за такого воспитания из девочек и вырастают проститутки, а из мальчиков - гомосексуалисты"
Тут уж и не грустно, и не смешно, тут идеально вписывается народное "сравнили жопу с пальцем"
фейсвол на вас, фу-фу-фу

@темы: наблюдения

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В идеальной мире, где вместо аквариума посередине торгового центра у тебя крошечная лавочка на первом этаже зеленого трехэтажного домика, все работает чуть иначе.
(А еще в этом мире ты не мечешься по больницам в восемь утра, не рискуешь все потерять и отлично укладываешься в бюджет)
Из аквариума придется уплывать, конечно. И довольно быстро: коробки с лозунгом "смена календаря, сволочи!" опасно нависают над головой.
Время дороже денег, обратное - неверно и как-то извращенно пусто.

Но.

Девочка едет на самокате, время - восемь десять. У нее двадцать минут до начала уроков, шапочка сбилась, шарфик промок от дыхания, а лицо - просто апогей трагедии: красное, сморщенное, отчаянное. Нижняя губа дрожит, брови нахмуренны. И едет ведь, вперед. На алгебру, скорее всего.
Вообще проходить мимо школы с утра дело веселое. Повсюду слышны крики, полные горя.
Вот она - мотивация.


Ашан - место паломничества для всех, кто ищет подешевле - собирает в свои преступные объятья в день до тридцати воришек. Чистая статистика и наблюдение за полицейским конвоем в конце рабочего дня.
И вот стоят двое служителей закона, а напротив сидит мужчина, прижав к груди трость и пластиковый пакет, полный молока. Копы - руки в боки, грудь вперед и требование вывернуть карманы.
Мужчина смотрит на них, вздыхает. Выворачивает все, что у него есть.
Нет, полицейские недовольны. Требуют дальше.
Мужчина вздыхает еще пронзительнее, закатывает штанину, отстегивает ногу чуть ниже колена и переворачивает.
Нога пуста, а копам стыдно.


Дедушка забредает в магазин. Наверняка, случайно - цены еще те, но он все равно просит показать ему "чисто английский чай".
Предоставленный вариант он скептично нюхает, и признается, что в чаях-от, вообще-то, не разбирается. Вот придет он со своей подругой, для которой все и затеял, а она и решит, брать или нет.
На вопрос, что же за подруга такая, он отвечает, что подружка у него считает себя герцогиней, и очень обижается, когда другие ей не верят.
Но он-то ее поддерживает. А для английской герцогини нужен чисто английский чай.
Пусть она и живет в однушке на Ленинском.
Вот такая вариация "маленькой принцессы"

@темы: наблюдения

---

Аки тот самый поганый заяц из Бемби, ты бьешь лапками по столу, нервничая
Абсолютно неблагодарно ноешь, что надо редактировать за дня два, и зачем вообще знаки препинания, если есть воображение?
А Кот только вздыхает и продолжает работать.

Хорошая книга - как вино
Ей можно залить курицу

А в голове уже новая (старая) история
Уже сказка, для вас, младший школьный возраст с уклоном в шизофрению

"Валентин Сергеевич, а зачем вы людей кушаете?"

Самое сложное - не сорваться

@темы: пейсанина

---

О Крабате бедном замолвите слово

Вот так, живешь себе, живешь, с любимой историей под боком, слабо догадываешься, что история эта истерзана-изрезана, но только в октябрьский четверг догадываешься насколько.
Вчера, после очередного совместного хаяния экранизации, Кот решила просмотреть все версии книги, изданные в России. (Тут идет небольшая сноска о том, что нам с ней досталось еще не-настолько-изуродованное, то бишь без почти-цензуры. Знаменитые "обломки зубов и костей" позднее не упоминаются от слова совсем, что делает книгу пресной, аки дешевый сок. А, и Мертен, вместе того, что б повеситься, в новой версии пошел погулять, да передумал.
Грустно, пусто.
Это как из "Кладбища домашних животных" вырезать мертвых питомцев.)
Но вернемся. Воспользовавшись опытом в немецком языке, Кот заглянула в оригинал книги.
И.
Та-да! Объем больше в два раза, атмосфера, настроение.
Все, что должно быть.
И зачем же это было делать? Зачем надо было превращать увесистый роман в типичную сказку на пару страничек.
Что ж, цензура никому не шла на пользу. А если кому и шла - то что же там было до этого, представить страшно. И, видимо, когда-то давно, в далеком СССР, кому-то (не помню имени,кхм,сокращателя) очень захотелось поделиться любимой историей в меру возможностей.
И да, спасибо хотя бы за это. Теперь мы можем развить твою идею, неизвестный сокращатель, до конца.
И, возможно, перевести роман.
Потому что он того стоит.

@темы: книги вечера

---

Был когда-то такой план, да что-то пошло не так

"По этой реке они не раз плыли навстречу самым удивительным приключениям. И в каждом путешествии находили новых друзей и привозили их к себе домой, в Муми-дален. Папа и мама Муми-тролля одинаково спокойно относились ко всем этим знакомствам; они лишь втаскивали в дом новые кровати да сколачивали подлиннее стол. Постепенно дом муми-троллей превратился в Дом-Вверх-Дном, где все делали то, что им взбредет в голову, и редко заботились о завтрашнем дне. Разумеется, порой случались тут ужасные, просто потрясающие происшествия, но зато никто никогда не успевал соскучиться (а это, согласитесь, большое преимущество)."

---

"И, будь любезен, прекрати свой жизнерадостный бред!
Ты видишь свет во мне, но это есть твой собственный свет."

Надо бы искоренить Крысятник из дома, раз уж выходной
А что насчет Выборга,а?